Перейти к:
Особенности профессиональной патологии при добыче углеводородного сырья в Арктике
https://doi.org/10.35627/2219-5238/2023-31-5-85-94
Аннотация
Введение. В литературе представлены достаточно противоречивые данные о состоянии здоровья работников нефтегазодобывающих предприятий в Арктике, что обусловливает необходимость дополнительных исследований.
Цель исследования: оценка причин и обстоятельств развития, числа и структуры профессиональных заболеваний при добыче углеводородного сырья в Арктике.
Материалы и методы. Изучены данные социально-гигиенического мониторинга «Условия труда и профессиональная заболеваемость» и регистра выписок из карт учета профессионального заболевания (Приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации от 28.05.2001 № 176). Полученные результаты обработаны статистически с использованием программного обеспечения Microsoft Excel 2016 и программы Epi Info, v. 6.04d.
Результаты. В Российской Арктике в 2007–2021 годах выявлен выраженный контраст в условиях труда и числе профессиональных заболеваний между шахтерами угледобывающих предприятий Республики Коми (г. Воркута) и Чукотского АО, с одной стороны, и работниками нефтегазодобывающих предприятий Ненецкого и Ямало-Ненецкого АО, с другой. Так, на объектах крайне неудовлетворительного санитарно-эпидемиологического благополучия были трудоустроены 85,1 % шахтеров и только 3,1 % работников газодобывающих предприятий. У шахтеров выявлялись 98,2 % всех профессиональных болезней работников, занятых в добыче топливно-энергетических ресурсов, а уровень профессиональной заболеваемости (201,71 / 10 000 работников) в 492 раза превышал этот показатель при добыче нефти и газа (0,41/10 000 работников). В структуре патологии у шахтеров наибольшие доли имели хронический бронхит (21,3 %), радикулопатия (21,0 %) и моно- и полинейропатия (10,3 %), а у работников нефтегазодобываю- щих предприятий – нейросенсорная тугоухость (46,3 %), радикулопатия (18,5 %) и вибрационная болезнь (16,7 %).
Заключение. Полученные новые данные подтверждают высокий уровень здоровья работников нефтегазодобывающих предприятий, тогда как шахтеры-угольщики Арктики нуждаются в приоритетных мерах по улучшению условий труда и совершенствованию всех видов профилактики профессиональной патологии.
Для цитирования:
Сюрин С.А., Кизеев А.Н. Особенности профессиональной патологии при добыче углеводородного сырья в Арктике. Здоровье населения и среда обитания – ЗНиСО. 2023;31(5):85-94. https://doi.org/10.35627/2219-5238/2023-31-5-85-94
For citation:
Syurin S.A., Kizeev A.N. Occupational Diseases in Workers Engaged in Hydrocarbon Extraction in the Arctic. Public Health and Life Environment – PH&LE. 2023;31(5):85-94. (In Russ.) https://doi.org/10.35627/2219-5238/2023-31-5-85-94
Введение. Энергетический кризис 2021–2023 годов показал несостоятельность расчетов на стабильное развитие глобальной экономики, базирующейся главным образом на возобновляемой или «зеленой» энергии. Это привело к восстановлению значимости традиционного углеводородного сырья, включая даже экологически небезопасный уголь [1][2]. Такие изменения трендов в мировом предложении и потреблении углеводородов напрямую затрагивают российскую Арктику – крупного производителя природного газа, нефти, газового конденсата и угля [3].
Согласно данным многих исследований, добыча углеводородного сырья осуществляется во вредных условиях труда, повышающих риски развития как профессиональных, так и производственно-обусловленных заболеваний. Особенно это касается работников угледобывающих предприятий [4–6], но также и лиц, осуществляющих добычу нефти и газа [7–9]. В арктических условиях вероятности развития и прогрессирования профессиональных заболеваний возрастают во всех видах экономической деятельности [10][11]. Данный феномен является следствием многих причин, но прежде всего – сочетанного влияния вредных климатических и производственных факторов. К числу первых относятся длительные периоды низкой температуры воздуха, резкие суточные перепады атмосферного давления, напряженный электромагнитный режим ионосферы, нарушения световой периодичности и другие [12–14]. Наиболее значимыми вредными производственными факторами при добыче полезных ископаемых являются повышенная тяжесть труда, шум, общая и локальная вибрация, вредные химические вещества и фиброгенные аэрозоли [15–17]. На нефтегазодобывающих предприятиях специфическое негативное воздействие на организм работников оказывают входящие в состав нефти и газа серосодержащие соединения (серный ангидрид, сернистый ангидрид, сероводород, сероуглерод и другие), классифицируемые по своим токсическим свойствам как вещества второго-четвертого классов опасности [18][19]. Наибольшую угрозу здоровью шахтеров угледобывающих предприятий представляют угольная пыль в виде аэрозолей преимущественно фиброгенного действия и повышенная тяжесть трудовых процессов [20][21], в том числе в условиях Арктики [22].
В Российской Арктике при добыче нефти и газа широко применяется вахтовый метод труда с привлечением работников из других климатических зон страны. Считается, что такая организация производства сопровождается дополнительным отрицательным воздействием на адаптационные механизмы организма вахтовиков из-за быстрой смены климатических, производственных и бытовых условий мест постоянного проживания и временной работы. Это приводит к повышению риска формирования заболеваний нервной и костно-мышечной систем, системы кровообращения и др. [23–25]. Однако в последние годы появились данные о существенно более высоком уровне здоровья работников нефтегазодобывающих предприятий по сравнению с лицами, занятыми в других видах экономической деятельности в Арктике, и особенно шахтерами-угольщиками [26][27]. Убедительного научного объяснения этим фактам пока нет.
Таким образом, нерешенные вопросы охраны здоровья работников ресурсодобывающих предприятий в Арктике показывают важность новых знаний о причинах возникновения, структуре, распространенности и возможностях профилактики профессиональных заболеваний. Они будут направлены на поддержание трудового потенциала населения, а следовательно – на успешное развитие топливно-энергетической базы Российской Арктики.
Цель исследования заключалась в оценке причин и обстоятельств развития, числа и структуры профессиональных заболеваний при добыче углеводородного сырья в Арктике.
Материалы и методы. Выполнен анализ данных социально-гигиенического мониторинга по разделу «Условия труда и профессиональная заболеваемость» и Регистра выписок из карт учета профессионального заболевания (отравления) (Приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации от 28.05.2001 № 176 «О совершенствовании системы расследования и учета профессиональных заболеваний в Российской Федерации», Приложение № 5) в 2007–2021 годах.
Условия труда и профессиональная патология при добыче нефти и газа проанализированы по данным вышеуказанных документов у работников предприятий Ямало-Ненецкого и Ненецкого АО, а при добыче угля – у лиц, занятых на предприятиях Республики Коми (в г. Воркуте – единственном месте постоянной добычи угля в 2007–2021 гг.) и в Чукотском АО. Они образовали первую и вторую основные группы, критерием включения в которые было осуществление добычи углеводородного сырья. Две группы сравнения составили работники этих же регионов, критерием включения в которые было осуществление всех видов экономической деятельности помимо добычи полезных ископаемых. Полученные результаты обработаны статистически с использованием программного обеспечения Microsoft Excel 2016 и программы Epi Info, v. 6.04d. Предварительно выборки проверялись на соответствие закону нормального распределения величин при помощи одновыборного теста Колмогорова – Смирнова. В связи с отсутствием нормального распределения (p < 0,05) в дальнейшем применялся критерий Манна – Уитни. Рассчитывались относительный риск (ОР) и 95 % доверительный интервал (ДИ), при анализе четырехпольных таблиц использовался критерий согласия χ². Числовые данные представлены как абсолютные и процентные значения, среднее арифметическое и его стандартная ошибка (M ± m). Уровень значимости нулевой гипотезы считался критическим при p < 0,05.
Результаты исследования. Гигиеническая оценка условий труда выявила существенные различия в структуре вредных производственных факторов при добыче различных видов углеводородного сырья в Арктике. При добыче нефти и газа более трети работников подвергались воздействию шума, а доли более 5 % имели неионизирующие электромагнитные поля и излучения, охлаждающий микроклимат и вредные химические вещества. Удельный вес этих четырех факторов превышал соответствующие показатели у шахтеров. У работников двух групп сравнения шум также занимал наибольшую долю в структуре вредных воздействий.
При добыче угля наибольшее значение имели аэрозоли преимущественно фиброгенного действия, неудовлетворительные параметры освещенности и тяжесть трудовых процессов. Также шахтеры чаще подвергались сочетанному действию нескольких вредных факторов по сравнению с работниками нефтегазодобывающих предприятий (табл. 1).
Таблица 1. Среднее годовое число и доля (%) работников, имеющих контакт с вредными производственными факторами
Table 1. The average annual number and proportion (%) of workers exposed to occupational risk factors
Вредный производственный фактор / Occupational risk factor |
Ненецкий и Ямало-Ненецкий АО / Nenets and Yamalo-Nenets Autonomous Areas |
Город Воркута и Чукотский АО / City of Vorkuta and Chukotka Autonomous Area |
||
Добыча газа и нефти / Gas and oil extraction |
Все другие ВЭД / Other economic activities |
Добыча угля / Coal mining |
Все другие ВЭД / Other economic activities |
|
Шум / Noise |
15 276 (36,1) |
12 069 (22,7)² |
828 (2,5)¹ |
1806 (12,5)² |
Неионизирующие электромагнитные поля и излучения / Non-ionizing electromagnetic fields and radiation |
7580 (17,9) |
6333 (11,9)² |
304 (1,7)¹ |
1232 (8,5)² |
Микроклимат (охлаждающий) / Cold environment |
6228 (14,7) |
5917 (11,1)2 |
410 (2,3)¹ |
1376 (9,5)² |
Химические вещества I–IV классов опасности и канцерогены / Chemicals of hazard classes I–IV and carcinogens |
2219 (5,3) |
4181 (7,9)² |
63 (0,4)¹ |
1426 (9,9)² |
Вибрация общая / Whole-body vibration |
1819 (4,3) |
4948 (9,3)² |
542 (3,1) |
772 (5,3)² |
Тяжесть труда / Labor severity |
1713 (4,1) |
3246 (6,1)² |
1656 (9,5)¹ |
1125 (7,8)² |
Напряженность труда / Labor intensity |
769 (1,8) |
1189 (2,2) |
441 (1,3) |
848 (5,9)² |
Аэрозоли преимущественно фиброгенного действия / Fibrous aerosols |
626 (1,5) |
928 (1,7) |
3632 (20,7)¹ |
305 (2,1)² |
Ионизирующее излучение / Ionizing radiation |
587 (1,4) |
335 (0,6) |
11 (0,1) |
106 (0,7) |
Освещенность / Illumination |
607 (1,4) |
1444 (2,7) |
2490 (14,2)¹ |
946 (6,5)² |
Инфразвук / Infrasound |
463 (1,1) |
701 (1,3) |
152 (0,9) |
43 (0,3) |
Вибрация локальная / Hand-arm vibration |
316 (0,7) |
655 (1,2) |
226 (1,3) |
536 (3,7) |
Биологические факторы / Biological factors |
295 (0,7) |
1571 (3,0)² |
0 |
446 (3,1) |
Сочетанное действие двух и более факторов / Combined exposure to two or more factors |
11 176 (26,4) |
9946 (18,7)² |
6762 (38,6)¹ |
3504 (24,2)² |
Всего / Total |
42 258 |
53 193 |
17 517 |
14 471 |
Примечание для таблиц 1–5: ¹ – различия (p < 0,05) между работниками нефтегазо- и угледобывающих предприятий; ² – различия (p < 0,05) между основными и группами сравнения; ВЭД – вид экономической деятельности.
Notes for tables 1–5: ¹ – differences (p < 0.05) between employees of oil and gas extraction and coal mining facilities; ² – differences (p < 0.05) between the main and control cohorts.
Комплексная оценка условий труда проведена по числу рабочих мест и их средней годовой доле на объектах трех групп санитарно-эпидемиологического благополучия. Было показано, что среди угледобывающих предприятий отсутствовали объекты надзора первой группы санитарно-эпидемиологического благополучия (рабочие места с удовлетворительными условиями). Они чаще, чем лица занятые добычей газа и нефти, работали в неудовлетворительных условиях (p < 0,001), а более 85 % шахтеров трудоустроены на объектах надзора третьей группы с крайне неудовлетворительными условиями труда.
В отличие от шахтеров-угольщиков более 96 % работников нефтегазодобывающей промышленности почти в равном соотношении были заняты на объектах надзора первой и второй групп. Крайне неудовлетворительные условия труда имели только немногим более 3 % работников. Условия труда работников двух групп сравнения занимали промежуточное положение между условиями труда шахтеров и работников нефтегазодобывающих предприятий (табл. 2).
Таблица 2. Среднее годовое число и доля (%) работников на объектах санитарно-эпидемиологического благополучия при добыче углеводородного сырья
Table 2. The average annual number and proportion (%) of employees at the facilities of sanitary and epidemiological wellbeing in the extraction of hydrocarbon raw materials
Группа объектов санитарно-эпидемиологического благополучия / Group of objects of sanitary and epidemiological wellbeing |
Ненецкий и Ямало-Ненецкий АО / Nenets and Yamalo-Nenets Autonomous Areas |
Город Воркута и Чукотский АО / City of Vorkuta and Chukotka Autonomous Area |
||
Добыча газа и нефти / Gas and oil extraction |
Все другие ВЭД / Other economic activities |
Добыча угля / Coal mining |
Все другие ВЭД / Other economic activities |
|
Первая (удовлетворительные условия) / First (satisfactory conditions) |
40 736 (46,4) |
39 520 (39,0)² |
01 |
5426 (33,9)² |
Вторая (неудовлетворительные условия) / Second (unsatisfactory conditions) |
44 315 (50,5) |
48 811 (48,1)² |
1461 (14,9)¹ |
7035 (44,1)² |
Третья (крайне неудовлетворительные условия) / Third (extremely unsatisfactory conditions) |
2693 (3,1) |
13132 (12,9)² |
8331 (85,1)¹ |
3522 (22,0)² |
Всего / Total |
87 744 |
101 463 |
9792 |
15 983 |
Оценка условий труда (табл. 1) и данные об общей численности четырех групп наблюдения (табл. 2) показали, что при добыче газа и нефти у одного работника отмечается 0,48 случая экспозиции к вредным производственным факторам, а при добыче угля – 1,79, то есть в 3,73 раза чаще. Величина этого показателя, по которой можно судить об интенсивности воздействия вредных условий труда на работника, в группах сравнения был близким к группе работников нефтегазодобывающих предприятий: 0,52 и 0,90. Следовательно, оценка условий труда как по отдельным факторам, так и по их комплексному воздействию выявила худшие показатели у шахтеров-угольщиков по сравнению с работниками нефтегазодобывающих предприятий и других видов экономической деятельности.
В 2007–2021 годах у 2394 работников, осуществлявших добычу углеводородного сырья, было впервые диагностировано 3016 профессиональных болезней (табл. 3). Подавляющее большинство работников (97,9 %) являлись горняками угольных предприятий, среди которых 96,4 % составляли мужчины. Среди работников нефтегазодобывающих предприятий были только мужчины.
Таблица 3. Общая характеристика работников с впервые установленной профессиональной патологией в 2007–2021 гг.
Table 3. General characteristics of incident cases of occupational diseases among the workers, 2007–2021
Показатель / Indicator |
Ненецкий и Ямало-Ненецкий АО / Nenets and Yamalo-Nenets Autonomous Areas |
Город Воркута и Чукотский АО / City of Vorkuta and Chukotka Autonomous Area |
||
Добыча газа и нефти / Gas and oil extraction |
Все другие ВЭД / Other economic activities |
Добыча угля / Coal mining |
Все другие ВЭД / Other economic activities |
|
Число работников / Number of workers |
50 |
308 |
2344 |
80 |
Пол / Sex: мужчины / males (%) женщины / females (%) |
50 (100,0) 0 |
289 (93,8) 19 (6,2) |
2260 (96,4) 84 (3,6) |
65 (81,3)² 15 (18,7)² |
Средний возраст, лет / Mean age, years |
54,8 ± 0,7 |
55,1 ± 0,4 |
50,9 ± 0,3¹ |
55,4 ± 0,82 |
Средний стаж, лет / Mean job seniority, years |
27,4 ± 1,1 |
28,9 ± 0,5 |
24,7 ± 0,1¹ |
27,7 ± 0,72 |
Общее число заболеваний / Total number of diseases |
54 |
310 |
2962 |
85 |
Число и доля работников с двумя и более заболеваниями / Number and proportion of employees with two or more diseases (%) |
4 (8,7) |
2 (0,6)² |
616 (26,3)¹ |
5 (6,3)² |
Число заболеваний у одного работника / 10 000 работников / Number of diseases per worker/10,000 workers |
1,08 ± 0,04 |
1,01 ± 0,01 |
1,26 ± 0,03¹ |
1,06 ± 0,02² |
Средний возраст и продолжительность стажа шахтеров на момент установления профессионального заболевания были меньше, чем у лиц, занятых добычей природного газа и нефти (р < 0,001), а также у работников группы сравнения. Также у шахтеров отмечалась бóльшая доля лиц с двумя и более профессиональными заболеваниями (p < 0,001), большее число нозологических форм профессиональных заболеваний у одного работника (p < 0,001). Риск развития профессионального заболевания у шахтеров был выше, чем у работников нефтегазодобывающих предприятий: ОР = 441,3; ДИ 164,0–1187,3; р < 0,001 и работников остальных видов экономической деятельности в г. Воркуте и Чукотском АО: ОР = 50,9; ДИ 20,9–124,0; р < 0,001.
У работников нефтегазодобывающих и угледобывающих предприятий профессиональные заболевания вызывали одни и те же 7 вредных производственных факторов, но их структуры по этиологической значимости были совершенно разными. При добыче газа и нефти наибольший удельный вес среди факторов имели шум, тяжесть труда и общая вибрация. У шахтеров основными причинами развития заболеваний были тяжесть труда, аэрозоли фиброгенного действия и локальная вибрация. Статистически значимые различия между двумя группами работников отмечались по 6 из 7 факторов, кроме охлаждающего микроклимата рабочих мест. В группах сравнения 28 профессиональных заболеваний были вызваны биологическими факторами (22 случая COVID-19, 5 случаев туберкулеза органов дыхания у медицинских работников, и один случай эхинококкоза у животновода). При добыче нефти и газа значимые различия с группой сравнения отмечались по четырем факторам: шум, тяжесть труда, общая вибрация и биологические факторы. При добыче угля таких факторов было шесть: шум, тяжесть труда, локальная и общая вибрация, аэрозоли преимущественно фиброгенного действия и биологические факторы.
Основным технологическим обстоятельством, делавшим возможным воздействие вредных производственных факторов на работников при добыче как нефти и газа, так и угля, были конструктивные недостатки машин, механизмов и другого оборудования. Причем у шахтеров на это обстоятельство приходилось почти три четверти всех случаев. Несовершенство технологических процессов имело большее значение при добыче нефти и газа, чем угля.
У шахтеров профессиональная патология развивалась преимущественно при условиях труда, соответствовавшим классам вредности 3.2–3.4, а у работников нефтегазодобывающих предприятий – при классах вредности 3.1–3.2. Единичные случаи заболеваний отмечались при допустимых и экстремальных условиях труда. Различия между двумя группами при классах условиях труда классов 2, 3.1, 3.2, 3.3 и 3.4 были статистически значимыми (табл. 4).
Таблица 4. Число и доля (%) профессиональных заболеваний, возникших при воздействии определенных вредных производственных факторов, обстоятельствах и классах условий труда
Table 4. The number and proportion (%) of occupational diseases related to certain occupational risk factors, circumstances and classes of working conditions
Показатель / Indicator |
Ненецкий и Ямало-Ненецкий АО / Nenets and Yamalo-Nenets Autonomous Areas |
Город Воркута и Чукотский АО / City of Vorkuta and Chukotka Autonomous Area |
||
Добыча газа и нефти / Gas and oil extraction |
Все другие ВЭД / Other economic activities |
Добыча угля / Coal mining |
Все другие ВЭД / Other economic activities |
|
Вредный производственный фактор / Occupational risk factor |
||||
Шум / Noise |
26 (48,1) |
254 (81,9)² |
244 (8,2)¹ |
53 (62,4)² |
Тяжесть труда / Labor severity |
13 (24,1) |
15 (4,8)² |
1455 (49,1)¹ |
14 (16,5)² |
Вибрация общая / Whole-body vibration |
9 (16,7) |
8 (2,6)² |
30 (1,0)¹ |
3 (3,5)² |
Химические вещества I–IV классов опасности и канцерогены / Chemicals of hazard classes I–IV and carcinogens |
3 (5,6) |
7 (2,3) |
7 (0,2)¹ |
0 |
Вибрация локальная / Hand-arm vibration |
1 (1,9) |
2 (3,8) |
461 (15,6)¹ |
4 (4,7)² |
Аэрозоли преимущественно фиброгенного действия / Fibrous aerosols |
1 (1,9) |
1 (1,9) |
758 (25,6)¹ |
5 (5,9)² |
Микроклимат охлаждающий / Cold environment |
1 (1,9) |
1 (1,9) |
7 (0,2) |
0 |
Биологические факторы / Biological factors |
0 |
22 (7,1)² |
0 |
6 (7,1)² |
Технологические обстоятельства / Technological circumstances |
||||
Конструктивные недостатки машин, механизмов и другого оборудования / Design flaws of machines, mechanisms and other equipment |
26 (48,1) |
193 (62,3)² |
2213 (74,7)¹ |
56 (65,9) |
Несовершенство технологических процессов / Imperfection of technological processes |
16 (29,6) |
64 (20,6)² |
280 (9,5)¹ |
16 (18,8) ² |
Несовершенство рабочих мест / Imperfect workplaces |
8 (14,8) |
12 (3,9)² |
465 (15,7) |
3 (3,5) ² |
Профессиональный контакт с инфекционным агентом / Occupational exposure to an infectious agent |
0 |
22 (7,1) ² |
0 |
6 (7,1)² |
Неисправность машин, механизмов и другого оборудования / Malfunction of machines, mechanisms and other equipment |
0 |
10 (3,2) |
2 (0,1) |
3 (3,5)² |
Прочие / Others |
0 |
9 (2,9) |
2 (0,1) |
1 (1,2) |
Класс условий труда / Class of working condition |
||||
2 |
3 (5,6) |
3 (1,0) |
5 (0,2)¹ |
1 (1,2) |
3.1 |
22 (40,7) |
79 (25,5)² |
346 (11,7)¹ |
12 (14,1) |
3.2 |
26 (48,1) |
183 (57,7)² |
993 (33,5)¹ |
55 (64,7)² |
3.3 |
3 (5,6) |
40 (12,9)² |
1029 (34,7)¹ |
15 (17,6)² |
3.4 |
0 |
5 (1,6) |
538 (18,2)¹ |
2 (2,4)² |
4 |
0 |
0 |
51 (1,7) |
0 |
В структуре профессиональной патологии работников нефтегазодобывающих и угледобывающих предприятий также имелись существенные различия. У лиц, занятых добычей газа и нефти, отмечались бóльшие удельные веса болезней уха (тугоухость) и болезней класса «Травмы, отравления и другие последствия воздействия внешних причин», чем у шахтеров. У последних в структуре патологии были выше доли болезней костно-мышечной и нервной систем, а также органов дыхания. Доли классов заболеваний в соответствующих основных и группах сравнения отличались по большинству позиций, тогда как между группами сравнения различия были минимальными: только по долям болезней костно-мышечной системы (p < 0,001) и болезням уха (р < 0,001) (табл. 5).
Таблица 5. Число и доля (%) профессиональных заболеваний различных классов, возникающих при добыче углеводородного сырья
Table 5. The number and proportion (%) of occupational diseases of various categories related to extraction of hydrocarbon raw materials
Класс болезней / Disease category |
Ненецкий и Ямало-Ненецкий АО / Nenets and Yamalo-Nenets Autonomous Areas |
Город Воркута и Чукотский АО / City of Vorkuta and Chukotka Autonomous Area |
||
Добыча газа и нефти / Gas and oil extraction |
Все другие ВЭД / Other economic activities |
Добыча угля / Coal mining |
Все другие ВЭД / Other economic activities |
|
Органов дыхания / Diseases of the respiratory system |
1 (1,9) |
3 (1,0) |
806 (27,2)¹ |
5 (5,9)² |
Костно-мышечной системы и соединительной ткани / Diseases of the musculoskeletal system and connective tissue |
12 (22,2) |
16 (5,2)² |
1294 (43,7)¹ |
16 (18,8)² |
Травмы, отравления и некоторые другие последствия воздействия внешних причин / Injuries, poisoning and some other consequences of external causes |
10 (18,5) |
9 (2,9)² |
108 (3,6)¹ |
2 (2,4) |
Уха и сосцевидного отростка / Diseases of the ear and mastoid process |
25 (46,3) |
254 (81,9)² |
58 (2,0)¹ |
53 (62,4)² |
Нервной системы / Diseases of the nervous system |
4 (7,4) |
2 (0,6)² |
686 (23,2)¹ |
3 (3,5)² |
Новообразования злокачественные / Malignant neoplasms |
0 |
1 (0,3) |
7 (0,2) |
0 |
Кожи и подкожной клетчатки / Diseases of the skin and subcutaneous tissue |
2 (3,7) |
3 (1,0) |
0 |
0 |
Инфекционные и паразитарные / Infectious and parasitic diseases |
0 |
22 (7,1)² |
0 |
6 (7,1) |
Системы кровообращения / Diseases of the circulatory system |
0 |
0 |
3 (0,1) |
0 |
В число наиболее часто выявляемых нозологических форм профессиональных заболеваний у шахтеров вошли хронический бронхит (21,3 %), радикулопатия (21,0 %) и моно- и полинейропатия (10,3 %), а у работников нефтегазодобывающих предприятий – нейросенсорная тугоухость (46,3 %), радикулопатия (18,5 %) и вибрационная болезнь (16,7 %). В обеих группах сравнения преобладала нейросенсорная тугоухость: 81,9 и 62,4 %.
В 2007–2021 годах динамика числа впервые выявленных профессиональных заболеваний у шахтеров-угольщиков имела значительные особенности (рисунок). Резкий рост (в 1,32 раза) отмечался в 2010–2012 годах, умеренный (1,03 раза) – в 2013–2018 годах, а в 2018–2021 годах произошло существенное (в 1,77 раза) снижение числа заболеваний. За этот же 15-летний период наблюдений у работников нефтегазодобывающих предприятий и других видов экономической деятельности (не включая добычу полезных ископаемых) существенная динамика числа заболеваний отсутствовала (линия тренда параллельна оси абсцисс).
Рисунок. Число впервые выявленных профессиональных заболеваний у работников различных видов экономической деятельности в Арктике
Figure. Incident cases of occupational diseases in workers engaged in various types of economic activity in the Arctic
С учетом числа работников, занятых на объектах санитарно-эпидемиологического в Республике Коми (г. Воркута), Ненецком, Ямало-Ненецком и Чукотском АО, средний годовой показатель профессиональной заболеваемости в 2007–2021 годах при добыче каменного угля составил 201,71 / 10 000 работников, при добыче газа и нефти – 0,41 / 10 000 работников (разница в 492,0 раза). У работников предприятий всех других видов экономической деятельности в г. Воркуте и Чукотском АО этот показатель был на уровне 3,55 / 10 000 работников, а в Ненецком и Ямало-Ненецком АО – 2,02 / 10 000 работников. Важно отметить, что в группе сравнения по добыче угля профессиональная заболеваемость была в 56,82 раза меньше, чем в основной, тогда как в группе сравнения по добыче газа и нефти – в 4,93 раза выше, чем в основной.
Обсуждение. В результате выполненного исследования установлен ряд фактов, заслуживающих внимания и научного объяснения. Прежде всего, это почти пятисоткратные различия уровней средней годовой профессиональной заболеваемости между шахтерами угольных предприятий Республики Коми (г. Воркута) и Чукотского АО, с одной стороны, и работниками нефтегазодобывающих предприятий в Ямало-Ненецком и Ненецком АО, с другой. Кроме того, необходимо отметить, что в 2007–2021 годах уровень профессиональной заболеваемости шахтеров-угольщиков в 7,74 раза превышал общероссийский показатель в угольной промышленности (26,05 / 10 000 работников) в 2006 году (более поздних данных в открытом доступе обнаружить не удалось). Напротив, заболеваемость работников нефтегазодобывающих предприятий была в 8,14 раза ниже, чем в нефтедобывающей промышленности (3,34 / 10 000 работников) и в 2,68 раза ниже, чем в газовой промышленности России (1,10 / 10 000 работников)1.
Очевидно, что столь существенные различия только частично могут быть вызваны худшими условиями труда при добыче угля по сравнению с добычей газа и нефти. Также не представляется возможным связать различия профессиональной заболеваемости в двух сравниваемых отраслях промышленности с природно-климатическими условиями Арктики. Они хотя и имеют некоторые особенности в европейской и азиатской частях Арктики, но в целом характеризуются сходным экстремальным воздействием на организм человека во всех четырех изученных регионах [12][14]. О незначительном влиянии климатических условий говорит то, что различие уровня профессиональной заболеваемости между двумя группами сравнения составило всего 1,76 раза, тогда как между двумя основными группами – 492,0 раза.
Так как исследование проводилось в Арктике, особое внимание уделялось охлаждающему микроклимату рабочих мест и его влиянию на профессиональное здоровье. В научной литературе представлены убедительные данные о том, что хронический холодовой стресс может быть причиной нарушения физической и умственной работоспособности, координации движений, болевого синдрома, производственных травм [28][29]. В структуре вредных факторов на нефтегазодобывающих предприятиях охлаждающий микроклимат был одним из наиболее распространенных, занимая долю 14,7 %. Однако только в 1,9 % случаях он был признан причиной развития заболеваний. Меньшее значение охлаждающий микроклимат имел у шахтеров, вероятно, вследствие того, что основные объемы сырья добываются шахтным способом при относительно стабильных параметрах температуры, влажности и движения воздуха. Доля охлаждающего микроклимата в структуре вредных факторов шахтеров составила 2,3 %, а как причина развития заболевания он признавался в 0,2 % случаев. Приведенные данные позволяют предполагать недооценку этого фактора при изучении условий труда и при проведении экспертизы связи заболеваний с профессией.
Для объяснения резких различий в уровнях профессионального здоровья лиц, осуществляющих добычу нефти, газа и угля, помимо вредных производственных и климатических факторов необходимо рассматривать и другие причины, способные оказывать влияние на показатели профессиональной заболеваемости работающего населения Арктики. Среди них могут быть следующие.
- Широкое применение при добыче нефти и газа вахтового метода труда (в отличие от угледобывающих предприятий), при котором затруднены диагностика и официальная регистрация профессиональных заболеваний, а также велика вероятность низкого качества медицинских осмотров [30]. Кроме того, между регионами страны, где вахтовики временно работают и где они постоянно проживают, отсутствует надлежащий обмен информацией о случаях впервые выявленной профессиональной патологии.
- Сознательное сокрытие работниками, особенно при вахтовом методе труда, жалоб и других клинических проявлений профессиональных заболеваний для сохранения лучше оплачиваемых рабочих мест в арктических районах [31].
- Феномен «здорового работника», возникающий вследствие естественного разделения вахтовиков на тех, кто хорошо и плохо переносит резкие изменения производственных, климатических и бытовых условий, связанных с трудовой деятельностью в Арктике. Первая группа с исходно лучшим состоянием здоровья продолжает трудиться в вахтовом режиме, и у них действительно редко формируются профессиональные болезни. Вторая группа в результате «стихийного профотбора» вынуждена отказываться от этого вида трудовой деятельности. При этом медицинские основания для такого решения в большинстве случаев остаются неизвестными и неучтенными. Так формируется феномен «здорового работника», когда ожидаемо худшее состояние здоровья лиц, работающих во вредных условиях, оказывается лучше, чем популяции в целом [32].
- Использование при добыче угля преимущественно труда местных жителей, длительно проживающих в Арктике, состояние здоровья которых может уже изначально уступать состоянию здоровья вахтовиков – жителей климатически более благоприятных регионов.
С учетом полученных данных заслуживает дополнительного анализа весь спектр влияния вахтового метода организации труда на работников, прибывающих из разных регионов России для осуществления добычи нефти и газа в Арктике. Логично предположить, что отмечаемый у них низкий уровень профессиональной заболеваемости может быть обусловлен не только дефектами выявления и регистрации существующих нарушений здоровья. Нельзя исключить, что, помимо негативного эффекта, есть и положительное влияние этого метода выполнения работ. Оно может быть обусловлено тем, что после трудовой вахты в Арктике следует продолжительный период отдыха в привычных климатических и бытовых условиях постоянного места проживания. В течение этого времени прекращается контакт с вредными производственными факторами, не происходит аккумулирования их отрицательных эффектов, создаются условия для восстановления возможных начальных проявлений нарушений здоровья работника. Подтверждение или опровержение данной гипотезы потребует дополнительных исследований.
В качестве ограничения проведенного исследования можно считать привязку полученных результатов и выводов к сравнительно небольшому региону российской Арктики: Республика Коми (г. Воркута), Ненецкий, Ямало-Ненецкий и Чукотский АО.
Заключение. В Российской Арктике в 2007–2021 годах отмечался выраженный контраст в условиях труда и числе профессиональных заболеваний между шахтерами угледобывающих предприятий в Республике Коми (г. Воркута) и Чукотском АО, с одной стороны, и работниками нефтегазодобывающих предприятий Ненецкого и Ямало-Ненецкого АО, с другой. Так, на объектах крайне неудовлетворительного санитарно-эпидемиологического благополучия были трудоустроены 85,1 % шахтеров и только 3,1 % работников газодобывающих предприятий. У шахтеров выявлялись 98,2 % всех профессиональных болезней работников, занятых в добыче топливно-энергетических ресурсов, а уровень профессиональной заболеваемости (201,71 / 10000 работников) в 492 раза превышал этот показатель при добыче нефти и газа (0,41 / 10000 работников). Полученные новые данные подтверждают более высокий уровень здоровья работников нефтегазодобывающих предприятий по сравнению как с шахтерами-угольщиками, так и лицами, занятыми в других видах экономической деятельности в Арктике. В то же время показано, что шахтеры-угольщики Арктики нуждаются в приоритетных мерах по улучшению условий труда и совершенствованию всех видов профилактики профессиональной патологии.
1. «О санитарно-эпидемиологической обстановке в Российской Федерации в 2006 году». Государственный доклад. М.: Федеральная служба по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека, 2007.
Список литературы
1. Шуранова А.А., Петрунин Ю.Ю. Энергетический кризис 2021-2022 гг. в отношениях России и Европейского Союза // Государственное управление. Электронный вестник. 2022. № 90. С. 74–89. doi: 10.24412/2070-1381-2022-90-74-89
2. Соломин Е.В., Юнусов П.А., Ковалёв А.А. и др. Обоснование грядущих глобальных энергетических проблем // Альтернативная энергетика и экология (ISJAEE). 2021. № 4-6 (362-364). С. 48–60. doi: 10.15518/isjaee.2021.04-06.048-060. EDN: UMOYXX
3. Дудин М., Лясников Н., Проценко О., Цветков В. Квантификация и оценка рисков проектов добычи углеводородных ресурсов в Арктике // Экономическая политика. 2017. Т. 12. № 4. С. 168–195. doi: 10.18288/1994-5124-2017-4-07. EDN: ZFJDJN
4. Адилов У.Х. Профессиональная заболеваемость работников, занятых на открытом и подземном способах добычи угля // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. 2019. № 10. С. 50–57. doi: 10.17513/mjpfi.12866. EDN: HWJZBN
5. Мартынова Н.А., Кислицына В.В. Профессиональная заболеваемость шахтеров (обзор литературы) // Здоровье. Медицинская экология. Наука. 2017. № 5(72). С. 46–52. doi: 10.5281/zenodo.1115460
6. Панков В.А., Кулешова М.В. Оценка условий труда и профессионального риска у работников при добыче угля открытым способом // Гигиена и санитария. 2020. Т. 99. № 10. С. 1112–1119. doi: 10.47470/0016-9900-2020-99-10-1112-1119. EDN: XCDCLT
7. Валеева В.Т., Гимранова Г.Г., Шайхлисламова Э.Р. Производственные и непроизводственные факторы риска развития болезней системы кровообращения у работников нефтяной промышленности // Здоровье населения и среда обитания. 2021. № 3 (336). С. 4–8. doi: 10.35627/2219-5238/2021-336-3-4-8. EDN: GFCSVM
8. Гимранова Г.Г., Бакиров А.Б., Шайхлисламова Э.Р., Каримова Л.К., Бейгул Н.А., Маврина Л.Н. Заболевания костно-мышечной и периферической нервной систем у нефтяников в условиях сочетанного воздействия вибрации и тяжести трудового процесса // Гигиена и санитария. 2017. Т. 96. № 6. С. 552–555. doi: 10.18821/0016-9900-2017-96-6-552-555
9. Каримова Л.К., Капцов В.А., Салимгареева Т.М., Маврина Л.Н., Гимаева З.Ф., Бейгул Н.А. Оценка риска нарушения здоровья работников предприятий топливно-энергетического комплекса // Здоровье населения и среда обитания. 2017. № 4 (289). С. 25–30. doi: 10.35627/2219-5238/2017-289-4-25-30. EDN: YLIDCL
10. Antipov S. Occupational health in Siberia and Arctic zones. Occup Environ Med. 2018;75(Suppl 2):A247. doi: 10.1136/oemed-2018-ICOHabstracts.706
11. Чащин В.П., Гудков А.Б., Попова О.Н., Одланд Ю.О., Ковшов А.А. Характеристика основных факторов риска нарушений здоровья населения, проживающего на территориях активного природопользования в Арктике // Экология человека. 2014. № 1. С. 3–12. doi: 10.17816/humeco17269. EDN: RYIEQP
12. Корчин В.И., Корчина Т.Я., Терникова Е.М., Бикбулатова Л.Н., Лапенко В.В. Влияние климатогеографичеких факторов Ямало-Ненецкого автономного округа на здоровье населения (обзор) // Журнал медико-биологических исследований. 2021. Т. 9. № 1. С. 77–88. doi: 10.37482/2687-1491-Z046. EDN: JFHWCN
13. Мышинская Ж.М. Влияние климатических и экологических факторов на здоровье человека в условиях Крайнего Севера // Ямальский вестник. 2016. № 2 (7). С. 79–80. EDN: TVXVPX
14. Хаснулин В.И., Хаснулин П.В. Современные представления о механизмах формирования северного стресса у человека в высоких широтах // Экология человека. 2012. № 1. С. 3–11. EDN: OSKLQP
15. Фадеев А.Г., Горяев Д.В., Зайцева Н.В., Шур П.З., Редько С.В., Фокин В.А. Нарушения здоровья работников, связанные с факторами риска условий труда в горнодобывающей промышленности Арктической зоны (аналитический обзор) // Анализ риска здоровью. 2023. № 1. С. 184–193. doi: 10.21668/health.risk/2023.1.17
16. Сюрин С.А., Ковшов А.А. Условия труда и риск профессиональной патологии на предприятиях Арктической зоны Российской Федерации // Экология человека. 2019. № 10. С. 15–23. doi: 10.33396/1728-0869-2019-10-15-23. EDN: PRWHRZ
17. Gorbanev S, Syurin S, Kovshov A. Features of occupational health risks in the Russian Arctic (on the example of Nenets Autonomous Okrug and Chukotka Autonomous Okrug). Int J Environ Res Public Health. 2021;18(3):1061. doi: 10.3390/ijerph18031061
18. Witter RZ, Tenney L, Clark S, Newman LS. Occupational exposures in the oil and gas extraction industry: State of the science and research recommendations. Am J Ind Med. 2014;57(7):847-856. doi: 10.1002/ajim.22316
19. Holder C, Hader J, Avanasi R, et al. Evaluating potential human health risks from modeled inhalation exposures to volatile organic compounds emitted from oil and gas operations. J Air Waste Manag Assoc. 2019;69(12):1503-1524. doi: 10.1080/10962247.2019.1680459
20. Beer C, Kolstad HA, Søndergaard K, et al. A systematic review of occupational exposure to coal dust and the risk of interstitial lung diseases. Eur Clin Respir J. 2017;4(1):1264711. doi: 10.1080/20018525.2017.1264711
21. Blackley DJ, Halldin CN, Scott Laney A. Continued increase in prevalence of coal workers’ pneumoconiosis in the United States, 1970–2017. Am J Public Health. 2018;108(9):1220-1222. doi: 10.2105/AJPH.2018.304517
22. Горбанев С.А., Сюрин С.А., Фролова Н.М. Условия труда и профессиональная патология горняков угольных шахт в Арктике // Медицина труда и промышленная экология. 2019. Т. 59. № 8. С. 452–457. doi: 10.31089/1026-9428-2019-59-8-452-457. EDN: KBQNJH
23. Алексеенко В.Д., Симонова Н.Н., Зуева Т.Н. Влияние производственных факторов на состояние здоровья работников нефтедобычи при вахтовой организации труда в Заполярье // Экология человека. 2009. № 6. С. 47–50. EDN: KXRIGF
24. Громова Л.Е., Алексеенко В.Д., Дегтева Г.Н. Краткая характеристика санитарно-гигиенических условий труда нефтяников в условиях Заполярья // Экология человека. 2009. № 11. С. 16–19.
25. Korneeva Y, Simonova N. Job stress and working capacity among fly-in-fly-out workers in the oil and gas extraction industries in the Arctic. Int J Environ Res Public Health. 2020;17(21):7759. doi: 10.3390/ijerph17217759
26. Горбанев С.А., Сюрин С.А. Риски здоровью и профессиональная патология при добыче топливно-энергетических ископаемых в Арктической зоне России. России // Российская Арктика. 2019. № 6. С. 55–64. doi: 10.24411/2658-4255-2019-10068. EDN WPEGME.
27. Сюрин С.А. Риски здоровью при добыче полезных ископаемых в Арктике // Здоровье населения и среда обитания. 2020. № 11 (332). С. 55–61. doi: 10.35627/2219-5238/2020-332-11-55-61. EDN: ETTYNV
28. Ikäheimo T, Rytkönen M. Cold exposure, adaptation and performance. In: Kue Young T, Bjerregaard P, eds. Health Transitions in Arctic Populations. University of Toronto Press; 2008:245-262. doi: 10.3138/9781442688193-018
29. Donaldson S, Adlard B, Odland JØ. Overview of human health in the Arctic: conclusions and recommendations. Int J Circumpolar Health. 2016;75:33807. doi: 10.3402/ijch.v75.33807
30. Дубинина Н.И., Дегтева Г.Н., Корнеева Я.А. Особенности проведения предварительных и периодических медицинских осмотров персонала в условиях работы вахтовым методом на Арктическом шельфе // Бюллетень ВСНЦ СО РАМН. 2012. № 5 (2). С. 127–130.
31. Syurin S, Kizeev A. Occupational health risks in oil and gas workers in the Russian Arctic. Reliability: Theory & Applications. 2022;17(SI4(70)):400-410.
32. Мелентьев А.В., Бабанов С.А., Стрижаков Л.А., Винников Д.В., Острякова Н.А. Проблемы профессионального отбора и эффект здорового рабочего в медицине труда // Здравоохранение Российской Федерации. 2021. Т. 65. № 4. С. 394–399. doi: 10.47470/0044-197X-2021-65-4-394-399. EDN: TMVZIU
Об авторах
С. А. СюринРоссия
Сюрин Сергей Алексеевич – д.м.н., главный научный сотрудник отдела исследований среды обитания и здоровья населения в Арктической зоне Российской Федерации
2-я Советская ул., д. 4, г. Санкт-Петербург, 191036
А. Н. Кизеев
Россия
Кизеев Алексей Николаевич – к.б.н., старший научный сотрудник отдела исследований среды обитания и здоровья населения в Арктической зоне Российской Федерации
2-я Советская ул., д. 4, г. Санкт-Петербург, 191036
Рецензия
Для цитирования:
Сюрин С.А., Кизеев А.Н. Особенности профессиональной патологии при добыче углеводородного сырья в Арктике. Здоровье населения и среда обитания – ЗНиСО. 2023;31(5):85-94. https://doi.org/10.35627/2219-5238/2023-31-5-85-94
For citation:
Syurin S.A., Kizeev A.N. Occupational Diseases in Workers Engaged in Hydrocarbon Extraction in the Arctic. Public Health and Life Environment – PH&LE. 2023;31(5):85-94. (In Russ.) https://doi.org/10.35627/2219-5238/2023-31-5-85-94